Людмила Бояджиева - Сборник рассказов [искусственный сборник]

— Врешь, дорогой. Я — блеклая, безынициативная, уступчивая.

— Глупости говоришь, женщина! — Гость без приглашения сел к столу. Репутацию красавца и бабника он заслужил не без основания, — отказов у Тиграна Саркисовича не было. — Ты — хитрая. Специально показываешь: мне кавалер не нужен. Когда женщина одевается броско, красится, она заявляет: я хочу тебе нравиться. Ты молчишь, а у самой полная сумка косметики, я заметил. Значит, ты только на работе тихоня. — Он принялся открывать бутылку.

— Не надо, — остановила его Рита. — Честное слово, я спешу. Иногда я употребляю макияж, но не для «кавалеров» — для себя. Хочу себе нравиться. А вообще, ты прав, я женщина серьезная. — Вручив красавцу бутылку с вином, она выпроводила его за дверь.

В самолете, взявшем курс строго на юг, Рита попыталась вздремнуть. Ночью ей это так и не удалось — нервы начали барахлить. Вот уж не думала, что так легко сломается: бессонница, отсутствие аппетита, тревога. А ведь считала себя чуть ли не Матой Хари — циничной, расчетливой, хладнокровной. Все, действительно, шло очень легко, открывая заманчивые перспективы. Четыре года назад Рита разошлась с мужем, человеком довольно состоятельным. Экономическая ситуация резко изменилась. Зарплата терапевта в районной поликлинике позволяла жить впроголодь. Ей, Павлуше и матери–пенсионерке теперь пришлось перебраться в разряд социально неустроенных граждан. Для женщины, привыкшей к благополучию, комфорту, широким затратам на «себя — любимую» это было противно и обидно до тошноты. Работа массажистки едва поправила положение. Но общественный транспорт вместо шикарной машины, оптовые рынки вместо салонов и фирменных универсамов вызывали отвращение.

Как раз в момент особо острого материального кризиса Риту разыскал Ильичев — ее бывший спортивный тренер.

— Хотел узнать, как у тебя жизнь складывается, Марго. — Он окинул ее ласковым прищуренным взглядом, за который получил кличку Ильич.

— Хреново. — Она загасила бычок. В тот период она много курила, причем нечто вонючее и дешевое. А волосы демонстративно не подкрашивала — не идет «идеальная голова» к замызганным кроссовкам.

— Вижу, понимаю, помогу, — коротко, по–ленински сформулировал тезис Ильич.

Работа оказалась доходной и увлекательной. Ильич с группой своих бывших спортсменов–учеников трудился в некоем частном детективном агентстве. Где, как и на кого он работал, спрашивать не полагалось. Рита уяснила лишь главное для себя: Ильич — не бандит, не воюет с честными бизнесменами. Лишь помогает уладить мирным путем острые теневые разборки. А зачем ей вгрызаться в подробности? К чему вникать, кем был тот первый «клиент», которого она, разыграв девушку по вызову, завлекла на частную квартиру и угостила хорошим вином. Квартира оказалась великолепной, клиент — нагло–самоуверенным и толстым, а в вине находилось заботливо подмешанное «фирмой» снотворное. За простейший эпизод Рита получила хорошие деньги и вновь почувствовала себя человеком. Она лишь волновалась, что Ильич забудет про нее.

Он не забыл. Получив подробные инструкции, Марго вылетела на фешенебельный горный курорт. Там познакомилась с ищущим приключения богатым джентльменом, очаровала его высоким классом лыжного мастерства, затерялась в горах, и вышла со своим изрядно притомившимся кавалером к заброшенной сторожке. Там беднягу уже ждали люди Ильича, а Марго, вернувшись в Москву, обнаружила на своем счете веселенький гонорар.

С тех пор скромная массажистка время от времени выполняла отдельные поручения, и так вошла во вкус «второй профессии», что стала для Ильича просто незаменимой. Мучила ли ее совесть? — Ничуть. Жертвы сами липли к ней и попадали в искусно расставленные сети. Возможно, кто–то из них пострадал зря, кому–то пришлось совсем туго, но сочувствия они не вызывали. Мужчины Рите до сих пор попадались противноватые. В самом лучшем случае от них за версту разило самоуверенностью богатенького самца, покупающего себе игрушку. Это очень напоминало Рите бывшего мужа, сбежавшего к шестнадцатилетней шлюхе, и она мстила ловеласам с неподдельным увлечением.

Единственной чертой, за которую Марго никогда не переходила, было посягательство на жизнь. Рита не убивала и не помогала в уничтожении. Она принимала участие в игре, ставкой в которой были деньги, репутация, бизнес.

Последнее задание Ильича потрясло ее. Некая Анджела Литовцева должна поселиться в заказанном люксе маленькой гостиницы на южном курорте, завязать знакомство с определенным мужчиной и в тот же день убрать его. Формулировка «убрать» в приложении к пистолету означал лишь одно — Марго становится киллером. Весь день она колебалась и, вероятно, заявила бы Ильичу об отказе, но явление цыганистой любовницы Станислава спутало карты. Конечно, Стас ничего не обещал ей, конечно, он — актер, человек необузданных творческих фантазий… Но три года вместе, три счастливых, блаженных года, за которые Рита впервые поняла, что означает любить и быть любимой!. Измена больнее, чем физические мучения. Трудно жить, ощущая себя преданной. Здесь существует лишь одно лекарство — месть! Растравляя свежую рану, она поняла, что теперь способна на все. Продумав в деталях задание Ильича, тщательно собралась и покинула дом, не забыв трижды сплюнуть через левое плечо.

Отель «Магнолия» располагался в парке, спускающемся к морю. Ничего похожего на привычные гостиницы и пансионаты. Скорее, шикарная частная вилла, приведенная в полный порядок заботливыми хозяевами. Здесь всего десять номеров, один из них — люкс. Госпожа Литовцева, прибывшая из Москвы с маленьким багажем, получила ключи на бронзовом брелке–печатке с оттиском распустившейся магнолии. Она выглядела элегантной, сдержанной и даже в черных очках — утомленной. Продемонстрировав достоинства двухкомнатных апартаментов, горничная в платье времен Шерлока Холмса удалилась. Рита распахнула дверь на балкон и полной грудью вдохнула особый, эвкалиптом и лимоном пахнущий воздух. Послеполуденное солнце не было ярким — легкая молочная дымка заволокла сливающийся с морем небосклон, смягчила тени, приглушило малиново–алое буйство бегоний на клумбе под балконом. В Москве еще срывается порой мокрый снег, а здесь в глянцевой темной листве старых деревьев белели тугие бутоны, давшие название гостинице. Прохладные, пахучие, обещающие скорое сказочное цветение, стрекот цикад, метеоритное порхание светлячков в чернильном сумраке. И любовь…

Полежав полчаса в ванне, полной бурления лавандовой пены, Рита села перед тройным туалетным зеркалом. С минуту пристально вглядывалась в свои серые глаза, отыскивая там в желтых авантюрных искорках нерешительность, но обнаружила расчетливый азарт игрока. «Вперед, Анджела!» — сказала она себе и обольстительно улыбнулась.

Преображение — любимейшее занятие женщин, творческий акт самоутверждения. Разве кто–нибудь из московских коллег узнал бы Риту в соблазнительной красавице высшего класса — холеной, сдержанной, наглой? Женщине с ленивым медленным взглядом и блуждающей на губах загадочной полуулыбкой?

Она тряхнула головой, отбрасывая назад прямые, тяжелые волосы, подстриженные до мочек ушей, поблескивающих овальной рубиновой капелькой. Вопреки пристрастию к загару, Марго подчеркнула макияжем матовую бледность, на фоне которой горели потаенным огнем умные глаза и маняще алели чувственные губы. Женщина для ценителя, знающего толк в редких дорогих вещах.

Короткое платье из плотного трикотажа цвета черной крови облегало плоский живот, узкие спортивные бедра, оставляя открытыми маленькие, острые колени и сильные прямые ноги. «Крепенькая породистая лошадка. Без ренессансных изысков, но оч–чень обещающая», — сказал про нее как–то один опытный мужчина. «Совсем неплохо», — оценила свое отражение Рита, закутавшись в мягкую фланелевую накидку. Затем медленно, со знанием дела надушилась и натянула тонкие тугие перчатки.

В ресторане «Магнолии» собирались отдыхающие из соседних отелей. Здесь образовался своеобразный клуб гурманов и эстетов. Две–три пары танцевали под тихий дуэт фортепиано и скрипки, за несколькими столиками ужинали дамы и господа, будто явившиеся сюда из кинофильма «Убийство в Восточном экспрессе». Во всяком случае, искусно воссозданный интерьер возрождал атмосферу первых десятилетий века с ретро–ностальгическими всхлипами по набриолиненным карточным шулерам, томным, усыпанным стеклярусом кокаинисткам, дымным бензиновым авто, хрусталю, бархату, декадансному сладострастию и утонченным авантюрам.

— Бокал «Бордо» и сочный ростбиф. — Сделав заказ, Рита еще раз скользящим взглядом обежала присутствующих. Его здесь не было. Не появился «клиент» и через час, когда на столике Анжелики дымилась чашечка кофе. Оставив ее, она вышла на террасу, кутаясь в алую накидку, закурила черную папироску в тонком мундштуке. Нежно и томно пела скрипка, над темными кустами проносились летучие мыши, едва слышно вздыхало за черными кипарисами море. Марго слышала тяжелый горьковатый запах своих духов, ощущала в складках фланели приятную тяжесть пистолета и знала — она доведет дело до конца.